Деревенская арифметика В каком году – рассчитывай,
В каком году – угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков…
Сошлись и заспорили:
Кому вольготно, весело
Живется на Руси?
Уже который раз повторял Витька, крутя штурвал своего новенького «Енисея». День клонился к вечеру, по небу ползли хмурые тучи. Комбайнеры ждали дождя, а его все не было. Уже две недели работали от зари до зари. Урожай в этом году выдался добрый, по сорок центнеров давали отдельные поля.
Витька – долговязый верзила, с кудрявой копной на голове. Говорил, что урожай до пятидесяти доходит. Да, у Витьки были свои мерки, какие-то странные: в одном метре – контора в килограммах – тоже. Вот только в пол-литре всегда было пол-литра. Все ценности он мерил пол-литрами, литрами, в рублях давалось хуже. Арифметику он знал плохо.
Рано бросил школу и пошел в ПТУ. Учился в училище с прохладцей. После окончания училища работал трактористом, потом болтался по селу, пока не забрали в армию. Служил как все: вперед не лез и сзади не был.
За два года сильно подрос и стал выглядеть как-то серьезней. Мать даже слезу оборонила, подумала: наверное, ума набрался!
После окончания службы в армии Витька вернулся домой. Друзья встретили как надо. Первую неделю Витька не помнил. Утром уходил, ночью приползал. В конце-то концов это стало надоедать и Витька решил заняться делом. Починил забор в палисаднике, перебрал печь во времянке, сделал новые насесты в курятнике. Взялся колоть дрова, но быстро набив мозолей на ладонях, убрал колун в сарай и вытянул из чехла удочку. Два года не рыбачил.
Два дня загорал на реке, наловил рыбы. Всем хватило: и дома, и курам, и соседям дал. Витька вообще-то был не жадный с детства. Вот за это его и уважали в деревне. Как-то в полдень к дому подкатил УАЗик агронома. Из него вышел Виктор Иванович – главный агроном. Витька вышел навстречу. Виктор Иванович протянул руку, поздоровался.
– Отдохнул? – сухо спросил агроном.
– Да, надоело уже, – ответил Витька, – На работу бы... да куда только?
– Куда, куда, да на ферму, – резко вставил Виктор Иванович. – Приходи завтра, оформляйся и получай новый комбайн.
– Прям так новый? – переспросил Витька, не веря услышанному.
– Да, новый «Енисей».
У Витьки перехватило от радости дух.
– Завтра буду обязательно, – выпалил Витька. Он готов был пуститься в пляс от радостной вести.
– Ты вот Витя дрова-то не доколол, – вставила мать,– а уже на работу собрался.
– Да я их мама враз всех доколю, – выпалил Витька и от радости обнял мать и поцеловал трижды в щеку.
Витька заскочил в сарай, схватил колун и от прилива чувств поленья веером полетели в стороны. К вечеру все дрова были расколоты и уложены в поленницу. Руки ныли от работы, мозоли болели, но это все уже было позади. Впереди ждало лучшее.
На другой день он получил новый «Енисей-1200». Он переливался зеленой краской. Впереди в куче лежали части мотовил и подборщика, куча ящиков и инструментов.
– Это все мое? – спросил он у механика.
– Да, – ответил он сухо. – Ящики забирай и вези домой, а мотовило собирай быстрее, а то растянут шупсики, не успеешь и глазом моргнуть.
Упросив соседа, они погрузили все на машину и увезли домой.
– Обмыть бы надо это дело, – предложил Николай, – а то ведь комбайн долго ходить не будет.
– Обмоем, обмоем, – ответил Витька. – Будет время и обмоем…
Вскоре началась уборка. У Витьки получалось неплохо, да и комбайн не подводил, ведь он сам его весь протянул и перетряс. Иногда после работы приходилось и выпивать, а как не выпить, если водку везли прямо в поле: две пол-литры за мешок зерна.
Небо захмурилось и брызнул небольшой дождик. Комбайнеры быстро съехались обсудить, что делать дальше: убирать или ехать домой?
– Домой, – сказал Витька. – Пора бы и отдохнуть, а то уже скоро шкура от грязи лопнет.
На том и порешили. Стали выгружать зерно, у кого сколько было. У Витьки был почти полный бункер, его комбайн стоял в стороне и Витька не спешил.
Когда подъехала машина, Витька показал водителю «кукиш» – и крикнул:
– У меня мешка три. Выгружать не буду, – и он, подняв жатку, покатил в деревню.
На краю деревни, в глухом месте жила бабка Стеша, шустрая старушка семидесяти лет. Самогонка у нее всегда была в лучшем виде. Как говаривали мужики: «Лучше пить бабкину самогонку, чем магазинную водку».
Витька тихо подъехал к бабке Стеше, зашел в ограду. На него забрехал пёс Полкан – беспородный, с лохматой шкурой, висячими ушами и хвостом пес. Брехал он так, для виду – нес службу, зарабатывал кусок хлеба. На пороге показалась бабка Стеша, и, вытирая передником руки, подходя, спросила:
– Вить, тебе чего? – и спустилась со ступенек крыльца.
Витька подошел поближе и на ухо зашептал:
– Зерна надо? Бери сколько возьмешь, только налей самогонку. Вот тебе час, чтобы набрать, с тебя литр самогону.
Витька размышлял: «Бабка старая, за час возьмет не более двух, трех мешков, а может и того меньше». Он помог бабке влезть на комбайн, заглянул в бункер – он был почти полон. Бабка Стеша запричитала:
– Да можно ли Витька, да постольку-то возить. Ведь упекут, посадють, срок дадуть.
Витька оборвал бабку:
– Берешь или не берешь?
– Возьму, – прошептала та.
– Ну, вот и ладушки, – сделал заключение Витька. – Раньше посадят, раньше и выпустят. Все берут и я беру, не более других.
Он помог бабке слезть с комбайна и зашагал по переулку домой, довольный хорошо сработанным делом.
Бабка Стеша, заскочив в ограду, схватила два ведра и вернулась к комбайну. Влезть вверх, да еще с двумя ведрами она, конечно, не могла, не смогла влезть и с одним ведром. Что-же делать? Время идет, самогон капает. И тут бабку Стешу осенила сногсшибательная идея. Степан! Да! Степан!
Сосед, пенсионер, но еще бодрый мужик лет семидесяти, бывший механизатор местного колхоза. Знатный тракторист, комбайнер, гвардеец многих жатв, кто бы лучше его знал комбайн. Бабка Стеша побежала к Степану. Отворотив калитку, она сразу заприметила соседа под навесом. Тот сидел возле чурбака и чесал топорище. Топорища он всегда делал добрые и ловкие. «Взяв в руку такое топорище, рука должна улыбаться», – говорил Степан.
– Степан, а Степан, – затараторила Степанида. – Надо зернишка подсобить набрать, а то я одна не могу. Подсоби, а Степан?
– Щас, – сказал Степан. – Вот только докурю и пойдем.
– Да некогда курить-то, времени мало дали, а расплата самогоном. И самогон тоже жалко.
Степан отложил топорище на верстак, воткнул топор в чурку, затушил самокрутку, встал и сказал:
– Пошли.
Бабка, как собачонка, засеменила впереди Степана. Влезли на комбайн, посмотрели наличие зерна, много и все на месте.
– Слазь, – скомандовал Степан и сам первым слез на землю. Помог бабке слезть с комбайна и сказал:
– Иди в сторону и не мешай.
Он смерил шагами ширину жатки их оказалось шесть. Смерил ширину ворот, оказалось семь шагов. Вот и чудненько, и ладненько, заключил про себя Степан. Он быстро вошел в ограду и начал открывать ворота, они были хотя из двух половин, но очень тяжелые. Он взял лом, стоящий у забора и им отворил обе половинки.
Довольный сделанным, он полез в кабину новенького комбайна. Честно признаться, в такой кабине он был первый раз! Во, дела! – вздохнул Степан, как в кабине самолета, лампочки, тумблера, рычаги, а что куда и для чего, надо разбираться. Работал он на СК-3, СК-4 и СКД-5. Там и кабины то не было и всего три – четыре рычага на весь комбайн, а тут... пальцев не хватит сосчитать. Он покачался в кресле – мягкое, удобное, нажал на кнопку сигнала – звенит, пощелкал тумблерами, что-то включилось. Взялся за рычаг скоростей, на нем, на эбонитовой ручке были ясно видны цифры 1, 2, 3, и Р. Степан посмотрел на пол и увидел четыре педали. Две – это тормоз, размышлял он, одна – педаль муфты, четвертая – это для копнителя. Он нажал на педаль с левой стороны и взялся за рычаг, поддался вперед и остановился. Комбайн медленно пошел вперед. Степан закрутил штурвал, направляя жатку в ворота.
Комбайн точно заходил в ограду. Степан как младенец затопал от радости ногами. Ворота были уже позади, когда Полкан увидел комбайн. Он кинулся вперед, залаял громко, потом кинулся обратно и забился в конуру. Комбайн громко наступал. Пес заскулил в конуре. Бабка Стеша услышала его рев, но ничего не могла сделать. Комбайн медленно наступал.
Степан глянул взад и решил: «Надо останавливаться». Он нажал на педаль. Сзади комбайна клацнули крючки и открылся накопитель, солома вывалилась из него. Комбайн упрямо шел вперед. Вот уже будка Полкана двигалась впереди жатки. Пес в ней истощённо ревел. Степан остервенело давил на педаль, но он не останавливался. Вот уже будка прижатая к крыльцу и крыльцо начиная трещать, стало перемещаться вместе с будкой в огород. Бабка Стеша споткнулась о тротуар и упала на четвереньки. Стоя на четвереньках, она повторяла: «Сусе Хрисе», «Сусе Христе», обмахивая рот крестовым знамением. В будке выл Полкан. Крыльцо и будка были уже почти в огороде, когда наконец-то комбайн остановился. Степан сошел на землю и сказал, как бы оправдываясь бабке Степаниде:
– Черт меня побрал, педали попутал.
Он влез обратно в кабину и стал искать рычаг, чтобы выкинуть выгружной шнек. С правой стороны его не было. Вот еще три рычага. На картинке одного рычага была нарисована трубка для курения. Вот и он. Степан нажал на рычаг. Но шнек только плотнее прижался на место. Он потянул рычаг в другую сторону и шнек вышел из гнезда и встал перпендикулярно комбайну. Дальше что делать Степан знал. Он включил рычаг выгрузки и вскоре зерно заструилось из шнека в ограду. Степан прибавил оборотов и зерно мощной струей повалило из трубы. Прошло несколько минут и бункер был пуст. Степан включил выгрузной шнек и убрал его на место, они с бабкой убрали солому, перетаскав ее к сараю.
– Вот и соломка пригодится, – заговорил Степан.
– Вот крыльцо жалко, – причитала бабка Стеша.
– Что-то теряем, а что-то воруем, – сказал Степан и громко захохотал. Убрав солому, он стал выгонять комбайн из ограды. Немного отъехав назад и освободив будку, в которой до сих пор сидел Полкан. Собака выскочила из будки, вид ее был жалкий. Она была перепачкана чем-то непонятным. Наверное содержимым кишечника и мочевого пузыря. Полкан забрехал снова, но лаял он непонятно куда.
Степан глядя на Полкана подумал: «Тронулась псина умом, наверное, старый стал». Выехав из ворот, он поставил комбайн на место. Бабка Стеша укрывала кучу зерна каким-то тряпьем. Степан стал закрывать ворота. Поспешила бабка Стеша, подмогла Степану дотащить ворота на место. Закрыв их, они уселись на лавочке у ворот. Тут бабка встрепенулась и убежала во времянку, домой попасть невозможно было – не было крыльца. Оттуда она прибежала с двумя банками самогона.
– Вот тебе Степан баночка, а это Виктору.
Тут в улице показался Витька. Он подошел к старикам и спросил:
– Ну как дела, старики?
Бабка Стеша протянула ему банку самогона.
– Это первачок, Витя, бери.
Витька взял банку и полез на комбайн. Заглянул в бункер и обмер. Он был пуст. Он не поверил своим глазам. Взглянул еще раз. Все верно. Бункер пуст. Он положил банку на сиденье и слез с комбайна. Он явно проиграл. Подошел к бабке и сказал:
– Баб Стеша. Надо бы добавить, – выдавил из себя Витька.
– Нет уж! Дудки, Витя! Уговор есть уговор.
Витька залез на комбайн и укатил на ферму. Степан побрел домой за инструментом, надо было чинить крыльцо. Бабка Стеша спешно взялась за дело – убирать урожай в закрома. Только один Полкан сидел у забора и отрешенно смотрел куда-то в сторону.
И. Карамашев, с. Имек
|
