Ярочка Давно, пятьдесят лет тому назад, в далёком 1951 году произошел со мною презабавный, прямо-таки трагикомичный случай. Было мне тогда двенадцать лет, жили мы семьёй в селе Алтат Назаровского района Красноярского края. Кроме работы в колхозе, где отец мой был рамщиком, а я в летнее время копновозчиком, мы ещё занимались рыбалкой. Плели сети, заключали договор с колхозом на вылов в колхозной старице определённого количества рыбы, а излишки имели право продать для пополнения семейного бюджета.
Вот с такими-то излишками и отправил меня однажды отец на Марганцевый рудник, что под городом Ачинском, на базар. Меня, так сказать, «пристегнули» к попутной подводе. Туда ехал торговать мукой наш местный мужичок Притыкин, по прозвищу Ярочка. Надо сказать, Ефимку Ярочку знало всё село, а Ефима Притыкина далеко не каждый. Он был тщедушен, но большой выпивоха, балагур и шут. Выжигал под Аргой, за Чулымом, древесный уголь, гнал смолу и дёготь, тем и пробавлялся.
Марганцевый рудник располагается где-то в двадцати или тридцати километрах от Алтата, и ехать надо через реку Чулым, через лесистые холмы Аргу, которые огибает Чулым.
Мы благополучно доехали до рудника, но торговля наша не заладилась. Притыкин кое-как сбыл два мешка, а я несколько килограммов. Для ускорения торговли Ярочка поехал по улицам, зазывая покупателей, я же остался на базаре со своими сорожками и ельцами. На базаре и своих продавцов рыбы было достаточно, и рыба была у них лучше, а моя спросом не пользовалась. Мне пришлось сильно сбавить цену. Ярочка кричал, проезжая по улицам, и докричался. У какого-то магазина, где Ярочка отоваривался спиртным, прилипли к нему двое парней, тоже на коне с телегой. При ближайшем знакомстве оказалось, что путь их лежал тоже через Аргу в сторону нашего села.
Свернув торговлю, мы на двух подводах поехали в обратный путь. Ярочка и сотоварищи его были уже к тому времени изрядно пьяны. Мы заехали ещё на свинцовый рудник, хотя он был несколько в стороне. Там компания ещё затарилась. В общем, дорога наша превратилась в сплошной загул. Мы несколько раз останавливались. Мужики добавляли «горючего». Наконец, один из парней, что постарше, видимо, устал от пьянки. Надоела она ему, и он уехал на своей подводе вперёд, оставив того, что помоложе, нам. Оказалось, что парни ехали на лесозаготовку, в деляну, расположенную в стороне от нашей дороги.
Не раз мне пришлось останавливать лошадь, чтобы дать возможность гулякам то выпить, то закурить. При очередном закуривании Ефимка вывернул карманы в поисках бумаги для самокрутки и выложил деньги на телегу. Не успели мы и глазом моргнуть, как лесозаготовитель схватил скомканную наличность и рванул вперёд, вдогонку своей подводы.
– Стой! – спохватившись, заорал Притыкин. – Шурка, гони!!!
Я хлестанул лошадь прутом, и мы быстро догнали беглеца. Ефимка соскочил с телеги и повалил вора в траву, норовя отобрать деньги. Но силы оказались неравными. Парень вывернулся и оказался сверху. Он бы убежал, но Ефимка цепко держал его за рубаху. А дело было летом после хорошего дождя. Оба, барахтаясь, вывозились в грязи.
– Шурка, топор! – прохрипел Притыкин.
Я сообразил, и топор оказался у меня в руках. Держа его на замахе, я приблизился к борющимся.
Парень струсил. Этим воспользовался Ефимка, и, оказавшись наверху, придавил вора.
– Отдавай деньги! – кричал Притыкин. Он уже успел расквасить обидчику лицо.
Я стоял над ними с топором. Парень перестал сопротивляться. Ефим обшарил его карманы, вынул деньги и передал мне.
– Пусть у тебя... – сказал, видимо на себя больше не надеясь.
Деньги были отняты. Надо было ехать вперёд, а там второй лесозаготовитель. Он обязательно дождётся нас на повороте в лесосеку. Пришлось ехать и вора посадить к себе в телегу. Так и поехали: вор впереди, Притыкин в середине с кулаками, я сзади с топором.
Второй лесозаготовитель был не так пьян, как его товарищ, и он уже ждал нас за поворотом. И стоило нам приблизиться, как вор соскочил и побежал к своей подводе. Там он выхватил из-под поклажи ружьё и метнулся к нам.
– А! Попались! – злорадно прокричал он, и, взведя курок, поднял ружьё.
Ефимку с телеги словно сдуло. Подскакивая и озираясь, он побежал в лес.
– Стой! Стой! Стрелять буду! – кричал вдогонку наш обидчик.
Но не тут-то было. Ефим, отбежав на безопасное расстояние, спрятался за сосной.
– Отдавай деньги! – ружьё было приставлено к моей груди.
Я стоял. Отдавать деньги не хотелось. Страха почему-то не было. Видимо я был ещё по-детски невменяем, и неспособен был осознавать всю опасность происходящего. Только думалось: «Вот сейчас громыхнёт, и я упаду». Хотелось закрыть глаза, чтобы не обожгло пламенем.
– Отдавай деньги! – требовал лесозаготовитель, намереваясь рукой залезть во внутренний карман моего пиджака. Он видел, куда я положил деньги. Я увернулся. Он хотел ударить меня прикладом, но более трезвый товарищ властно отнял ружьё.
– Иди сюда! – приказал он Ефиму. – Не бойся, ружьё не заряжено. Что у вас произошло?
Вопрос был адресован мне. Я не успел ответить, воинствующий попутчик опередил меня. Рассказ его был сбивчив и беспорядочен и явно не в нашу пользу. Получалось, что это мы напали на него и отняли у него деньги. И сумму он назвал такую, какая нам и во сне не могла присниться. У нас такой суммы не могло быть даже в том случае, если бы мы продали втридорога всё, что пришлось везти обратно домой.
– Ну! – Это сердитое требование было обращено ко мне.
– Да что с ним разговаривать! – вопил ворюга. – Пусть отдаёт!
Он подступал ко мне, но не решался на действия, потому что боялся напарника. А тот вершил суд независимо от воплей воришки. Он, видимо, хорошо знал его.
– Ну, рассказывай! – В голосе судьи зазвучала угроза. Парень не на шутку рассердился.
Пока Притыкин с опаской приближался к телегам, я рассказал, как и что произошло.
– Вот врёт! Вот врёт! – крутился воришка.
Судья чему-то усмехнулся, сурово глянул на вертлявого напарника, досадливо махнул Притыкину:
– Да подходи же ты, дурило! Ну и трус же ты!
Выражался он, конечно же, не так как я пересказываю. Он со знанием лексикона обругал и Ефима, и своего напарника, на меня лишь сурово взглядывал.
– Так вы у него все деньги выгребли? – спросил он у Ефима.
Притыкин молчал.
– Так или нет?! – Взгляд судьи переметнулся в мою сторону.
– Наверно все. Ефим у него все карманы вывернул, – простодушно выложился я.
– Уймись! – зло бросил старший лесозаготовитель суетящемуся товарищу, и тот примолк.
– Что же с вами делать? – чуть призадумался судья.
Мы все трое выжидательно смотрели на него. Судьба наша была в его руках. Сейчас он мог и казнить, и миловать. Мог отобрать и наши деньги, и не проданный товар, мог вообще голыми отпустить или не отпустить вообще. «Два выстрела, и никто не услышит, и трупы не найдет, звери нас съедят!» – такие мысли пронеслись в моей голове, жалко стало себя. Я без какого-либо страха ждал его решающих слов. Мне почему-то он даже нравился, и не думалось, что он может поступить с нами плохо. На вид ему было лет двадцать пять. Его можно было назвать красивым. Рыжие вьющиеся кудри, конопатое лицо с небесного цвета глазами, коренастая фигура. Нашему обидчику было не более двадцати, и был он мельче комплекцией, с бегающими глазками, и синюшным носом. Было видно, что и душой он мельче старшего напарника.
– Вот что, ребята, – наконец произнёс наш судья. Злые огоньки в его глазах погасли. Показалось, что он даже улыбнулся. В глазах проглянуло добродушие. – Я знаю этого обормота, но деньги у него были. Конечно, не столько, сколько он с вас требует. Сколько у тебя оставалось? Врёшь! Наверняка половину аванса уже пропил.
И он назвал сумму.
– Верните ему!
Спорить с судьей было нельзя. Тем более, что и сумму-то он назвал небольшую. Я вынул деньги, отсчитал из общей кучки свои жалкие рублишки, какие остались у меня от выручки после уплаты за место на базаре и весы, положил их обратно, отсчитал сумму названую старшим лесозаготовителем, протянул ему, а оставшиеся отдал Ефимке. Ефимка было заартачился.
– Ты же всего два мешка продал! – тормознул его старший лесозаготовитель.
– Ты же своими рублями всю дорогу хвалился. Заткнись! Скажи спасибо пацану. Его жалко, а то бы я тебя пешком и голым домой отправил!
Мы с Ефимкой притихли. Притих и воришка. Мы расселись по телегам. Николай, так звали старшего лесозаготовителя, подсел к нам, отправив молодого вперёд. Наш недавний судья оказался не таким уж злым, каким мы видели его при разборке. Он пустился в воспоминания, вспомнил, как не так уж давно приезжал к нам в село с кинопередвижкой, какие привозил фильмы. Я к месту вспомнил, как целую часть крутил ручку киноаппарата. Меня Николай вспомнить не смог, но кое-кого из более настырных моих сверстников припомнил. Когда он на развилке пересаживался в свою подводу, то даже подмигнул мне, как старому товарищу, а в адрес Ефимки сказал следующее:
– А ты трус, был бы один, я бы тебя не пожалел. Мужиком надо быть! – он снова стал злым, каким был при разборке. – В следующий раз не пожалею! Запомни!
Что-то болело в этом парне. Это чувствовал даже я. Чувствовал это и Ефим, и младший лесозаготовитель. Воспоминаниями он хотел заглушить эту боль. Видели мы, что душа у него не на месте. Рана какая-то в ней. Пугало это нас, и больше всего пугала его напарника. Он, наверное, знал о ней.
Едва скрылись за поворотом лесозаготовители, Ефимка отобрал у меня вожжи и хлестанул лошадь. От неожиданного удара она пустилась в галоп. Мешки с мукой и ящик с рыбой запрыгали по телеге. Корневища деревьев, пересекавшие лесную колею, встряхивали телегу. Я ухватился за свой ящик и косился на Притыкина. От него тоже можно было ждать всякой придури. Успокоился он только, когда мы отскакали с километр, и уже начался спуск к Чулыму, где на берегу старицы Ельничной и выжигал уголь Притыкин.
Не знаю, как обрисовал Ефим случившееся, чем оправдывался перед женой за пропитые деньги, но отец долго хохотал, когда услышал историю из моих уст.
– Ну и трепло! А ведь каким героем себя выставил! Деньги у него отобрали, чуть не убили! Врёт, а не взял в ум то, что парнишка расскажет всё, как оно было на самом деле. Артист!
Александр Тихонов, село Идринское Красноярского края
|
