Очерк
Слово об отце
 «...Что сказать о Сергее? Обыкновенный сибирский парень, по национальности хакас. Вырос в улусе Бутрахты, в семье простого колхозника. Скромен, трудолюбив, дисциплинирован. Пришел в роту зеленым юнцом, а теперь опытный младший командир, член партии. Смел, как барс. Отвага у него хотя и отчаянная, но не слепа! Действует осмотрительно, быстро, ловко...
...В моем представлении сложился конкретный образ Кунучакова; богатырский рост, как у нашего шофера Саши Чудогашева, косая сажень в плечах, громовой, голос. Именно таким рисовало мое воображение Сергея после рассказа командира саперной роты.
И вот встреча. Нет, не разочарование охватило меня, а удивление. Откуда в этом низкорослом, тихом пареньке такая сила духа? Оказывается, истинное мужество не всегда соседствует с крепкими бицепсами и грозным взглядом...
...Рядовой Канасюк не скрывал своего настроения. Оно было у солдата явно приподнятое: так здорово все получилось! А старший сержант – молодчина. Хоть бы в одном глазу мелькнул страх. Он что, железный?
Кунучаков шел молча, придерживая висящий на груди автомат. Лицо у него было, как всегда, спокойным, Чтобы развлечь командира, Канасюк весело сказал:
– Все дороги ведут к отдыху!
Тот обернулся к нему. Сказал негромко, но веско:
– Отдыхать будем, когда войну закончим...»
Это строки из книги Е. Беломестнова «Возвращение к жизни», вышедшей в Москве в издательстве «Молодая гвардия» в 1906 году, о моем отце Сергее Николаевиче Кунучакове.
Снова и снова вчитываюсь в них, пытаюсь представить своего отца. Напрягаю память в надежде хоть что-то вспомнить, какой-нибудь эпизод, связанный с ним. Но, увы. Память шестилетнего мальчика сохранила совсем немногое, именно столько мне было, когда умер отец. Поэтому, честно признаться, я по-доброму завидую своим старшим братовьям. Ведь они были взрослее и успели пообщаться с ним.
Сейчас я как раз в том возрасте, в каком умер отец... И с высоты, если так можно выразиться, своих прожитых лет пытаюсь оценить его жизнь. Невольно себя ловлю на том, что в жизни я, в общем-то, ничего серьезного и не сделал. Все считаю себя молодым и что все у меня еще впереди. Судьба отмерила для отца всего 39 лет. Может, оттого он так спешил как можно больше сделать, что боялся не успеть. Братья рассказывают, что характер у него был быстрый. Любое дело он делал как бы на бегу. Но все у него получалось, и неплохо. Видимо, природа и среда, в которой он воспитывался, сделали его именно таким. Ведь вырос отец в многодетной крестьянской семье, где, кроме него, было еще три брата и две сестры. Как обычно, в таких семьях никто, сложа руки, не сидит. Все при деле – и дети, и взрослые. Мой отец в семье был четвертым ребенком. Поэтому, учась у старших братьев и сестры, он, как бы по цепочке, был учителем младших. Так и росли дружной, трудолюбивой семьей.
Но не только труд занимал жизнь. Все, кроме старшей сестры, получили начальное образование в школе. Старшие братья Захар и Василий продолжили учебу. Захар впоследствии стал учителем, был даже директором школы. Василий выучился на бухгалтера. Жить бы им да радоваться жизни. Но впереди ждал страшный рок – война.
Все четыре брата вступили в ряды защитников Отечества. Двое из них – Захар и самый младший – Гаврил не вернулись с фронта, остались лежать на чужбине.
В 18 лет и отец ушел добровольцем на фронт. Глядя на сегодняшних парней, идущих на воинскую службу, думаю, неужели такими, совсем юными, уходили на фронт наши отцы. А ведь выстояли, победили.
На долю отца выпало воевать в составе 309-й стрелковой дивизии, ставшей впоследствии Пирятинской. Формировалась она в Абакане. Здесь ему пришлось учиться саперному искусству. Я бы даже подчеркнул слово искусство, потому что не овладей сапер им, можешь ошибиться один и последний раз.
На войне на любом участке трудно. Но саперу, я думаю, троекратно. Ведь он всегда должен быть чуть впереди переднего края. Под огнем противника прокладывать проходы в минных, полях и заграждениях, строить мосты и переправы. Здесь малейшая ошибка может стоить жизни. Вот так, под постоянным прицелом врага, отец дошел до победы.
Боевой путь солдата-защитника, солдата-освободителя, отмечен десятью правительственными наградами. В их числе: два ордена Славы, ордена Красной Звезды, Боевого Красного Знамени и медали. К большому сожалению, мы не смогли сохранить в память об отце эти награды. Их попросили на экспонаты, в музей, оттуда они были похищены. Кому понадобились чужие награды, я не знаю. Самое обидное-то, что этот «неизвестный» вырвал у нас кусочек памяти об отце.
Послевоенные годы, прошедшего круги ада, солдата тоже были неспокойными. Вернувшись с фронта, отец окунулся в работу. За годы, что громыхала война, родной колхоз заметно ослабел. Вся тяжесть нелегкого крестьянского труда лежала на плечах женщин, стариков и детей. Много крепких мужчин-кормильцев так и не вернулись в свои семьи. Надо было поднимать колхоз, работать за себя и за невернувшихся односельчан. И здесь, на трудовом фронте, отец был в числе первых. Натура была у него такая – все делать на совесть. За это уважали его односельчане. Избрали сначала бригадиром, а потом заместителем председателя колхоза. Когда колхозы преобразовались в совхозы, отца назначили управляющим фермой.
Но и в мирной жизни война не отпускала его из своих костлявых лап. Мать рассказывала, как отец иногда ночами метался в постели, кричал, куда-то рвался. В такие минуты, крепко обняв, она не давала ему упасть с кровати. Это были последствия контузии. Преодолевший все ужасы войны солдат не смог противостоять болезни, которая железной хваткой держалась за него.
Последний день жизни отца я почему-то хорошо запомнил.
Стояла июньская жара 1962 года. Мама уехала в Абакан на курсы повышения квалификации учителей. Мы с братьями остались на попечении отца. Накануне рокового дня у него поднялась температура. Братья рассказывают, что доходила до 40 градусов. Но он оставался на ногах. Все интересовался, нет ли какой весточки от мамы. Видимо, не хотел он нас напугать своим тяжелым недугом. Как сегодня помню: старшие братья на телеге привезли воду в бочке. Была жаркая, сухая погода, и для огорода нужна была вода. Я без забот сидел на крылечке. Отец вышел из дома, посмотрел, как сыновья справляются со своей работой, погладил меня по голове. Спросил опять о маме. Как она тогда ему была нужна! Видимо, чувствовало сердце, что не увидит он больше свою любимую. Этой же ночью случился приступ, оказавшийся для него последним. Была бы мама рядом, Бог знает, может быть, и жил отец еще. На следующее утро увезли его в больницу в Таштып. Мать приехала из Абакана по телеграмме, но застала отца полуживого. Вся родня, не отходя от него, дежурила, надеялась на чудо. Но чуда не произошло. 17 июня 1962 года нашего отца не стало. Вот так мы – четыре брата – остались без него.
Говорят, если ты построил дом, воспитал сына и вырастил дерево – жизнь прожил не зря.
Отец наш построил дом, который еще крепко стоит. В палисаднике растут посаженные им деревья. И оставил он после себя нас – Семена, Михаила, Олега, Георгия. Может быть, мы за свою жизнь не сделаем того, что успел сделать он за свои короткие 39 лет. Но нам ясно одно: мы будем идти по пути, проложенному нашим отцом, не сворачивая никуда, ибо в противном случае будет грош нам цена.
Г. КУНУЧАКОВ,
с. Бутрахты
|
